Роберт Силверберг - Трое спасшихся [= Трое выживших; Наблюдатели]

— Да, — прошептала Глэйр. — Отдохнуть… А как вы вышли на Ворнина?

— Фактически — при посредстве местного отделения культа Контакта.

— Ты имеешь в виду, что женщина, у которой он живет, исповедует этот культ? И она рассказала о нем остальным?

— Нет. Мы просто просмотрели перечень посетителей, исходя из допущения, что нашедший инопланетянина придет в отделение за информацией. Подключились к их компьютеру, выявили всех, кто обращался к ним после катастрофы, и произвели проверку. Кэтрин Мэйсон была примерно сотой. Соседи сказали, что последнее время она ведет себя как-то странно, а одна сплетница предположила, что Кэтрин живет с мужчиной. Прошлой ночью мы просканировали окна ее дома…

— А что вы узнали о самой женщине?

— Она — молодая вдова с маленьким ребенком.

— И все? А как она выглядит? И почему предоставила убежище пришельцу?

— У нас нет необходимости вступать с ней в контакт, — отрезала Тув, демонстративно посмотрев на часы. — Когда же вернется твой землянин?

— Не ранее четырех.

— Но это…

— Я все понимаю. Забирайте своего краназойца и делайте с ним что хотите, а за мной вернетесь после четырех. Я не могу уйти, не попрощавшись с Томом.

Тув внимательно посмотрела ей в глаза.

— Чтобы поблагодарить? Или по какой-то другой причине?

— По другой. Гораздо более глубокой. Я, похоже, полюбила его.

— Землянина???

— Тув, будь хорошей девочкой и не задавай лишних вопросов, договорились? Просто уходи и возвращайся позже. В пять. К этому времени я буду готова уйти.

— Ну хорошо. Тогда мы займемся Ворнином…

— Не надо.

— Это еще почему? — удивилась Тув.

— Я бы хотела сделать это сама. Он ведь мой супруг, и я имею на это право. К тому же мне нужно переговорить с этой женщиной.

— Я даже не знаю…

Глэйр мягко подтолкнула ее к двери.

— Это так замечательно, дорогая, что вы наконец нашли нас. Но есть кое-что, что мы сами должны уладить. Постарайтесь понять.

Тув бросила на нее обеспокоенный взгляд, но ничего не сказала и быстро вышла.

Глэйр заперла дверь, проковыляла в гостиную и упала не диван, дрожа от напряжения.

Значит, это случилось. Ее нашли! Впереди — Ганимед. Прекрасно!

Миртин и Ворнин живы. Великолепно!

И последнее, что осталось сделать — попрощаться с Томом…

Это будет мучительно. Прощанья всегда мучительны. Но он должен быть к этому подготовлен. Мост, который они возвели — мост между дирнанкой и землянином — по природе своей неустойчив, обречен на разрушение. Только вот… как быстро!

Глэйр понимала, что через несколько недель будет вспоминать о нем просто как о добром человеке, который помог ей в беде. Любовь увянет, как только воссоединится сексуальная группа, связанная более глубокими и длительными узами.

Но что будет с ним? С Томом, брошенным назад, в глубины отчаяния и сомнений? Ему, который не верил прежде в свою работу, теперь известно о Наблюдателях больше, чем какому-либо другому человеку Земли. Он узнал, что такое держать в объятиях дирнанку, слышал стоны наслаждения, вызванные его любовью… Как же ему можно будет вернуться к обычной жизни?

Глэйр показалось, что она знает способ. Во всяком случае, попробовать стоило.

Ждать пришлось долго. Но вот дверь наконец открылась, и он вошел, обнял ее, поцеловал. Снял пальто. Улыбаясь, рассказал о глупости и слепоте сотрудников ИАО. Она слушала, лучезарно улыбаясь. И, когда он замолчал, сказала ровным, спокойным голосом:

— Том, сегодня за мной приходили мои соплеменники. Я должна собираться домой.

20

За окнами опустилась ночь. Джил, убаюканная электронной нянькой, сладко посапывала во сне. Кэтрин заканчивала работу по дому. Она снова начала ощущать себя замужней женщиной, разве что немного необычно замужней. Но эта необычность ей даже нравилась. Теперь, когда все барьеры между нею и Ворнином были преодолены, она целиком отдалась своей неожиданной любви.

Запрограммировав посудомоечную машину, Кэтрин на секунду заглянула в гостиную. Он упражнялся в ходьбе. Он, родившийся задолго до Джорджа Вашингтона, видевший множество солнц и планет, улыбнулся ей, земной женщине! Красивый, даже слишком красивый, нежный, сочувствующий, безмерно интересующийся всем, что касается ее… Бог любви, сошедший с небес.

Прежде ей всегда казалось, что, снова полюбив, она будет страдать комплексом вины перед Тэдом. Но этого не произошло. Она все еще любила память о нем, и всегда будет любить, но рука покойного мужа не держит ее мертвой хваткой, как она того опасалась. И рядом — Ворнин… Мысль о приближающейся ночи вызвала в ней вспышку чувственности, горячей волной захлестнувшей тело.

Тело… его тело… Ее до сих пор удивляло, что оно функционирует, как настоящее. Хотя была, конечно, разница, и немалая. Некоторых тонкостей недоставало. Да иначе и не могло быть. Собственно, для нее это не имело особого значения. Она принимала его таким, какой он есть. А он являл собой как бы сгусток эротической энергии. Кэтрин подозревала, что на родной планете у него было много женщин… если только там вообще есть женщины…

И даже это ее не волновало.

Она была счастлива и старалась не задаваться вопросом, как долго продлится это счастье. Невозможно же упрятать его за четыре стены навечно! Рано или поздно ему придется приспосабливаться к окружающей жизни, если он намерен остаться здесь… А если не намерен…

Кэтрин прикусила губу.

Не надо об этом! Он здесь, сейчас. И это самое главное: здесь и сейчас!

Заканчивая кухонные дела, она услышала, как к дому подъехал автомобиль. Отворилась и захлопнулась дверца. Легкие шаги неожиданного гостя стихли у двери. А потом раздался звонок.

С экрана улыбнулось лицо красавицы-блондинки.

— Миссис Мэйсон?

— Кто вы? — дрогнувшим голосом спросила Кэтрин.

— Меня зовут Глэйр. Я подруга Ворнина. Вы впустите меня?

«Глэйр? Подруга Ворнина?!»

Он упоминал это имя, находясь в забытьи…

Кэтрин услышала, как где-то в глубине сознания с хрустальным звоном разбивается так тяжело доставшееся ей счастье.

Глэйр оказалась невысокой и необыкновенно красивой — красотой кинозвезды. По сути, она являлась женским эквивалентом Ворнина. У нее были теплые, добрые глаза, безукоризненная кожа молочной белизны. Кэтрин знала, что на ощупь эта кожа такая же гладкая, прохладная и атласно-бархатистая, как и та, которую она с таким наслаждением гладит каждую ночь…

Некоторое время женщины внимательно рассматривали друг друга. Затянувшееся молчание прервал появившийся в дверях спальни Ворнин: